Дарья Урсуляк - казачка из «Тихого Дона»

Дочь актрисы и режиссера Дарья Урсуляк вспоминает, как ее наряжали в детстве, как папа покупал наряды и как она стала загорелой казачкой в «Тихом Доне». Прически очень меняют характер, с пробором и косой я чувствовала я девчонкой, а с пучком сразу взрослела.

Родители - актриса Лика Нифонтова и режиссер Сергей Урсуляк - в детстве разрешали мне не ложиться спать допоздна, если по телевизору шел хороший фильм. И за это я очень им благодарна. Позже я заставляла моих сверстников смотреть папино «Долгое прощание». Мне до сих пор кажется, что это как лакмусовая бумажка, проверка на вкус, на чувства, на интеллект. И если кому-то не нравилось, я страшно разочаровывалась.

Мамины корсеты

Я выросла в театре «Сатирикон». Мне знаком там каждый уголок. И кстати, в отличие от мамы я знаю наизусть все ее роли. И прекрасно помню грим. Вблизи он казался утрированным, и я все время спрашивала: «Почему ты так сильно накрасилась?» Грим был очень ярким, в 1990-е годы это вообще было в моде. А вот мамины костюмы мне очень нравились. Всегда были женственные платья, чулки, роскошные манто. Кстати, папа особенно любил мамины наряды в спектакле «Синьор Тодеро хозяин» по пьесе Гольдони. Это были роскошные пышные юбки в сочетании с корсетами.

С детства я мерила все мамины наряды, а позже просила что-то поносить, хотя у нас разные размеры. Мама высокая, с хорошей фигурой, а я невысокая, и насчет фигуры иллюзий у меня нет. Все, что на ней сидит, как на императрице, на мне висит мешком.

Шкатулки с «драгоценностями»

Но какие-то вещи «между жанрами», платья, которые мне кажутся удобными и красивыми, я и сейчас у нее таскаю. Она никогда не жадничает.

Хорошо помню мамины шкатулки с «драгоценностями», хотя это были максимум серебряные украшения.

Я хватала какие-то клипсы, брошки и нацепляла на себя. Лет в шесть-семь я уже попробовала ее тени, помады и румяна, брызгала на себя мамины духи Amarige от Givenchy. Этот аромат так и остался для меня запахом мамы.

В детстве у меня не было ощущения, что мама красивая. Мне все говорили, что она интересная, что нравится папе, но мне казалось, что на маму, во что бы она ни одевалась, у меня всегда будет критический взгляд - так, наверное, к мамам относятся все дочери.

Все говорили, что я похожа на маму, просто клон. Меня поражало, как можно не видеть очевидного: я вся в папу!

С мамой у нас совершенно разные типажи, что не дает мне в мои 26 лет играть те роли, что были у мамы в этом возрасте. Но зато из-за фактуры она, к примеру, не могла получить роль Джульетты. А я играю ее в «Сатириконе». Еще мне неоднократно говорили, что я похожа на Роми Шнайдер. Мне она очень нравится, но особого сходства не вижу.

В детстве меня наряжали

Папе это до сих пор доставляет удовольствие.

Но долгое время особой возможности что-то покупать у нас не было. Я часто донашивала вещи Саши, моей старшей сестры по папе. А чуть позже, когда отец стал хорошо зарабатывать, родители старались мне отовсюду привозить что-то красивое. Но тогда я совершенно не понимала этого и не ценила: ну платье и платье. Казалось, это родителям нужно, чтобы говорили: «Какая у вас красивая девочка». До подросткового возраста одежда меня не интересовала, мне хотелось игрушек, Барби, а сейчас, когда смотрю на свои детские фотографии, то понимаю, что им хотелось сделать из меня куколку.

Папа может за границей часами бродить в женских магазинах, таская маме в примерочную кучи одежды.

И раздражается, когда мама все покупает быстро. Теперь они часто договариваются: папа долго ходит, смотрит, выбирает, а мама в это время ждет его где-то в кафе. Потом он зовет маму, и она меряет то, что он выбрал.

Жизнь и судьба

В Аргентине, куда они поехали после сдачи сериала «Жизнь и судьба», папа очень страдал, оттого что совершенно нечего делать в магазинах. Тогда он стал уговаривать маму покупать камни.

Папа, в чем бы он ни был, хоть в халате, всегда будет казаться мне самым красивым мужчиной на свете.

Он сам выбирает, что ему купить или надеть. Мама поддерживает его идеи, иногда чуть направляет.

С сестрой Сашей у нас разница в шесть лет. Но при всей близости в наших отношениях было много противоречий. Долгое время я считала, что выглядеть как она нельзя, что нельзя так одеваться - что все это ужасно.

Саша до сих пор любит сочетать несочетаемое, например люрекс с шерстью, и выглядит при этом эффектно, но мне всегда казалось: «Господи, как так можно?!» А с возрастом понимаешь: главное, чтобы человеку было хорошо. Но до сих пор, если Саша скажет в магазине: «Крутая вещь!», я отвечу: «Какой кошмар!»

Папины духи

Папа неравнодушен к парфюмам. У него огромное количество духов.

С детства я помню запах, который у него был всегда, они с мамой его до сих пор ищут по всем магазинам и местам, потому что его уже нет в производстве, - это Jacomo de Jacomo. Удивительно, но находят. Не знаю, пользуется ли им папа сейчас, но этот аромат должен у него быть. Так же как у меня -For Her от Narciso Rodriguez. Люблю этот запах с подросткового возраста. Это тяжелые духи, чуть душноватые -когда я их чувствую на других, они мне, как правило, не нравятся, а на меня прекрасно ложатся. Обожаю Back to Black by Kilian. Они тоже пахнут тяжело, даже грузно. А розовый Charme от Chanel хорош летом - он как запах чистого человека.

Даже в подростковом возрасте никаких экспериментов с внешностью я не проводила. Не было желания перекраситься или сделать татуировку -возможно, я подсознательно боялась расстроить родителей. Когда я училась на филфаке, им активно не нравилось, как я одевалась: носила всякие «балахонистые» вещи. Папа считал их неженственными. Сейчас я с ним совершенно согласна, но тогда объяснить мне это было невозможно: я одевалась как мое окружение. Если бы я тусовалась с девочками в коротких юбках, наверное, носила бы мини.

Щукинское училище

Когда я поступила в Щукинское училище, поменялось самоощущение и соответственно облик. Театральный институт - такое удивительное место, где раскрывается индивидуальность.

Мы не считали, что богато значит модно, и не старались быть в тренде. Хотя, с другой стороны, есть в театральных институтах и что-то вроде своей униформы для занятий: спортивные штаны и майки, юбки в пол для драматургических отрывков. Но даже если ты в черном, индивидуальность всегда видна.

Теперь я очень полюбила платья. Свободные, удобные, простого фасона и однотонных расцветок. Ношу их с ботинками или кроссовками.

Косметикой я пользуюсь, только когда работаю или перед торжественным выходом. Люблю бальзам для губ Carmex и средства для бровей Bobbi Brown. В повседневном уходе за лицом и телом не могу обойтись без классического крема La Mer и косметического масла Carita. C какого-то момента мне понравилось делать маникюр, я стала экспериментировать с цветами. Мои любимые - красный и черный. Но по работе чаще приходится покрывать ногти телесным лаком. Больше никаких экспериментов. Только в работе.

Мне понравилось меняться в институте, когда я готовила отрывки. Для разных героинь делала разный макияж. В Щукинском училище создание образов было моим коньком, потому что я сама продумывала все детали.

Счастливый опыт в театре

И в театре пока счастливый опыт: мне нравятся мои костюмы во всех спектаклях, в которых я занята, за исключением «Ромео и Джульетты» в «Сатириконе». Спектакль я люблю, и костюмы там прекрасные, но очень неудобные - в них невозможно дышать, материал совершенно не подходит для такой сложной «физики», как в этой постановке.

В сериале «Тихий Дон», который снимал папа, ничего особенного с точки зрения костюмов не было: кофточки, юбки, нижние юбки. Зато к каждому актеру был прикреплен свой гример. Прически очень помогают вжиться в образ. С прямым пробором и косой я чувствовала себя девчонкой, а с пучком сразу взрослела. Кожа должна была выглядеть как у людей, которые работают в поле и под солнцем, и в дождь. На таких лицах всегда хорошо виден рельеф кожи. Гримировали руки и шею - они тоже должны были выглядеть загорелыми и рабочими. Ногти специально грязнили, да так, что потом их сложно было отмыть. Я приезжала на спектакли в Москву с руками, которые требовали срочной реанимации.